Часть I   |   Часть II   |   Часть III

Дизель-электроход «Академик Федоров» прибыл в район станции Новолазаревская, но в течение двух дней не мог пришвартоваться к барьеру, так называют кромку льда у чистой воды в океане, которая используется вместо пирса.

От станции барьер находился на расстоянии около 120 километров. Дизель-электроход был построен в Финляндии в 1987 году кораблестроителями города Турку. Он предназначался для работы в суровых условиях Арктики и Антарктики. Это мощное и надежное судно.

Пробивая путь во льдах, дизель-электроход ломает лед до 3 метров толщиной. Всех отъезжающих на родину полярников распределили по группам, которые должны были лететь на вертолете МИ-8 на дизель-электроход. Я попал на один из первых рейсов, который был запланирован на 28 февраля. В этот день вертолет должен был прилететь к нам с полярниками следующей 51-й российской антарктической экспедиции, которые находились на дизель-электроходе. Для его встречи мы оборудовали вертолетную площадку в районе старой станции, привезли на ГТТ свои личные вещи и стали ждать. Наконец в небе появился долгожданный МИ-8, он приземлился, подняв огромное облако пыли. Из него выбрались энергичные люди — наша смена. Наступило радостное оживление. Среди прилетевших я увидел и знакомые лица. Это были участники 49 РАЭ – которых я застал в начале своей зимовки. Они отдохнули за год дома и вновь приехали в Антарктиду. Все дружно разгрузили вертолет, салон которого до самого потолка был загружен продуктами, медикаментами, запасными деталями для тракторов и прочими нужными в Антарктиде вещами.

После этого, распрощавшись со всеми, мы погрузились в вертолет. Наши пилоты были не новички в Антарктиде, они строго придерживались установившихся традиций. Вертолет сделал прощальный круг над станцией и взял курс на барьер. Все прильнули к окнам и стали смотреть на столь полюбившиеся за время зимовки антарктические пейзажи окрестностей станции Новолазаревская и делать фотографии. Многие из нас видели их в последний раз. Подлетая к барьеру, мы увидели огромную колонию пингвинов Адели, которая находилась в непосредственной близости от места стоянки дизель — электрохода. Услышав шум двигателей вертолета, пингвины бросились в рассыпную. Хотя до этого они спокойно наблюдали за ходом погрузочно-разгрузочных работ и никак не реагировали ни на гул тракторов, ни на близко работавших людей. Интересные это птицы. В Антарктиде на снегу у пингвинов нет врагов.

Они подпускают людей к себе, сами подходят к ним и с любопытством все рассматривают, однако стоит появиться в небе поморникам или вертолету, как они мгновенно бросаются в разные стороны с неимоверной скоростью. Наш вертолет с филигранной точностью опустился на вертолетную палубу дизель — электрохода, на котором нам предстояло находиться более двух месяцев. Мы вышли на палубу, поприветствовали встречающих и направились в свои каюты. Вертолет стали готовить к следующему вылету на станцию. Каюта под номером 210, в которую меня поселили, находились на нижней палубе. Она была рассчитана на трех человек, но нас в ней было четверо.

Мы хорошо знали друг друга и радостно обменивались последними новостями. Мне досталось место на диване. В течении нескольких дней шла разгрузка судна. В нескольких сотнях метров от нас находилось второе судно с участниками 24 индийской антарктической станции «Маитри». Индийские полярники уже несколько дней находились на его борту. Они должны были идти до порта Кейптаун, а потом лететь на самолете в Дели и 15 марта быть дома. Вечером 2 марта наше судно отошло от барьера и вышло в открытое море. К борту нашего судна пришвартовалось индийское судно и в течении нескольких часов все перегружали питьевую воду . Вода была закуплена в Кейптауне и предназначалась для индийских полярников. Наконец все пластиковые бутылки с водой были успешно переправлены на борт Индийского судна, Я попрощался с радистом индийской станции Бхагвати Прасад Семвал (VU3BPZ). Прозвучали команды капитанов и суда медленно разошлись в разные стороны. Индийское судно направилось в порт Кейптаун, а нам еще предстояло долго бороздить антарктические моря. Наше судно должно было произвести замену зимовочного состава на станциях Мирный и Прогресс, а также забрать на борт участников сезонного состава станций Молодежная, Дружная и полевого лагеря расположенного в районе горного массива Меридит. Все работы должны была производиться с применением вертолетов МИ-8. Их на судне было два. Один из вертолетов находился в специальном ангаре, а другой на вертолетной площадке. Во время плавания вертолеты были надежно закреплены, с них были сняты лопасти винтов. Перед каждым вылетом лопасти винтов устанавливали снова. Мы охотно принимали участие в этой работе, правда вертолетчики доверяли нам только переноску лопастей из ангара и обратно. Прибывшие полярники дружно обживали судно, знакомились друг с другом, ходили в гости, многие ловили в холодных водах рыбу.

В основном на крючки попадались бычки с головами диаметром до 7 сантиметров. На некоторых полярников зимовка повлияла непонятным образом – они практически не выходили из своих кают, ведя замкнутый образ жизни до конца рейса. Я лично познакомился с радистами станций Прогресс и Дружная. До этого мы встречались на коротких волнах в эфире и по электронной почте спутниковой связи Инмарсат. Они не были радиолюбителями и гордо подчеркивали, что они профессиональные радисты, и конечно понимают радиолюбителей, но сами никогда ими не будут. Мне любопытно все это было слушать, и я с улыбкой доказывал им что, на мой взгляд, лучше радиолюбителя – коротковолновика радиста нет, тем более в таких суровых условиях Антарктики и Арктики, где в одном лице должны сочетаться опыт и знания инженера, механика, монтажника, ремонтника и конечно радиста. Но я их так и не убедил. Мы много гуляли по судну. Какое же оно было большое. Особое впечатление на меня произвел запасной винт, укрепленный па палубе, он был около 4 метров в диаметре. Находясь на зимовке, полярники, за исключением, пожалуй, наших механиков, вели малоподвижный образ жизни. Гиподинамия. Это сказывалось на здоровье, и поэтому каждый стремился использовать свободную минутку для физической разминки. И здесь, одетые в теплые красные куртки мы вереницей ходили по палубам и лестницам, набирая необходимую физическую форму. Кругом стояла безмолвная тишина, ее нарушал только шум двигателей нашего дизель — электрохода. Он шел в район станции Прогресс, лавируя между айсбергами пробивая себе путь в сплошном ледяном массиве. Капитан и штурман зорко следили за обстановкой в море с верхнего мостика. Непредвиденное столкновение с айсбергом, как правило, оборачивалось катастрофой даже для такого большого судна как наше. Но наш капитан был опытным мореходом. Айсберги были различной величины и формы. Иногда они достигали нескольких километров в длину и были ровные как стол, а некоторые имели очень причудливую форму, напоминая белоснежные замки и арки. Мы часами находились на палубе. В чистой воде плавали киты. Они были черные, блестящие, ныряли в воду и плыли подчас быстрее, чем наше судно. С тех пор, как много лет назад запретили охоту на китов, их популяция резко увеличилась. На больших льдинах, проплывающих рядом с нами, лежали тюлени, морские львы и было много пингвинов. Пингвины вели себя различно. При приближении судна, как только начинал трещать лед, пингвины Адели перепрыгивая с льдины на льдину неслись подальше от судна в безопасное место. Императорские же пингвины, которые были выше и больше чем пингвины Адели, продолжали невозмутимо стоять на льду, и только видя, что к ним приближается наше судно, недовольно горланя на все окрестности, с чувством собственного достоинства нехотя отходили в сторону. Самое интересное было то, что никто из них, несмотря на разницу в характере поведения ни разу не попадал под наш дизель-электроход. Над нами кружили большие черные птицы похожие на буревестников, морские чайки. Очень часто, особенно в сильную вьюгу, птицы садились на покрытую снегом и льдом палубу, и так плыли вместе с нами несколько часов. Несколько дней спустя судно вечером пришло в район станции Прогресс. Весь следующий день 10 марта судно ходило по чистой воде, к берегу не подходило – опасно. Не было свежих карт промеров глубин. Через некоторое время капитан определил место стоянки, и судно остановилось. На вертолеты навесили лопасти винтов и начались их интенсивные полеты. Все это время четыре морских льва невозмутимо лежали на льду в нескольких сотнях метров от судна.

Еще в самом начале пути на судне у меня имелась предварительная договоренность с руководством экспедиции о том, что бы я мог работать в эфире во время стоянок судна со станций Прогресс, Дружная, Молодежная в период погрузочно–разгрузочных работ. Эти станции в последние годы не были представлены в эфире на любительских диапазонах. Но к моему глубокому сожалению и многих радиолюбителей – охотников за дипломами, осуществить эту идею не удалось. График полетов вертолетов был очень плотен, тонны груза и людей нужно было перевезти, при полетах учитывался каждый лишний килограмм, и жестко контролировалось время полетов ввиду плохих погодных условий. Так пробиваясь среди льдов, судно доставляло грузы и полярников на российские полярные станции в Антарктиде. Вскоре мы дошли до станции Мирный.

От станции Мирный судно вновь вернулось на станцию Прогресс, откуда пришлось эвакуировать неожиданно заболевшего полярника. К концу марта наше судно завершило свою работу у берегов Антарктиды и двинулось в сторону Африки. Мы проходили «Ревущие сороковые и бушующие пятидесятые широты». Как капитан не старался, используя спутниковые карты погоды, обойти эти нелюбимые моряками всего мира места не удалось. Наше судно болтало как скорлупку, на палубу выходить было запрещено, волны перекатывались через палубу, и она мгновенно покрывалась коркой льда, слоем льда были покрыты стекла иллюминаторов. В одну из ночей шторм был такой силы, что мы с трудом удерживались на своих койках, успокоитель качки судна грохотал с неимоверной силой, но к этому звуку все уже привыкли. Под утро мы проснулись от страшного грохота. Включили свет и увидели, что со стола на пол упал монитор компьютера. Этот компьютер принадлежал Анатолию Кальсину из города Обнинск Калужской области. Анатолий, специалист по изучению солнца, также как и я надеялся только на себя и вез из дома всю необходимую для работы в Антарктиде аппаратуру и инструменты. Мы подняли монитор, привязали его к столу веревками и включили компьютер. Монитор упал столь удачно, что остался в рабочем состоянии – надежную технику научились делать в Китае! Наши вертолеты зачехлили до Санкт — Петербурга. Можно было начинать работу в эфире. Мной было получено разрешение на работу с судна, правда с некоторыми ограничениями, основным из которых был запрет на работу в 12 мильной зоне при заходе судна в порт. Это были общепринятые нормы. Также перед заходом в порт я должен был снимать все свои антенны и устанавливать их снова после выхода судна из порта. Помощник капитана по науке Евгений Колтышев выделил мне место на корме в помещении химической лаборатории. Он с симпатией относился к радиолюбителям. Лаборатория была единственным местом на судне, откуда можно было вывести кабели антенн на палубу, да и находилась она в непосредственной близости от места размещения моих антенн. В ней находилось много разнообразных приборов и химической посуды, стоял специфический для таких помещений запах.

Михаил Фокин (RW1AI), который в январе шел на нашем судне до порта Кейптаун, оставил мне проволочные антенны и кабели. Это оказалось как нельзя кстати. Дело в том, что я подготовил комплект антенн и кабелей, так как планировал работу с борта судна. Еще на станции часть моих вещей я погрузил на восьмиколесный вездеход «Вектор», который проходил испытания в Антарктиде. Вездеход был изготовлен на одном из предприятий в Дмитровском районе Московской области, и своим ходом по завершению испытаний, ехал на барьер для погрузки на судно.

Водитель этого вездехода Андрей Вязов любезно согласился доставить мои вещи до Дмитрова. Среди вещей находились и антенны. Пока я прилетел и обживался на судне, вездеход подъемным краном опустили в самый нижний трюм, и добраться до него не было никакой возможности. Мне пришлось делать другие антенны. Из того, что мне оставил Михаил, я сделал две антенны: два диполя на 40 и 30 метровый диапазоны и два диполя на 20 и 17 метровый диапазоны. Каждая из антенн состояла из двух диполей соединенных параллельно и была запитана одним кабелем. Кабели от антенн я подключил к коммутатору, который позволял оперативно выбирать нужную антенну. Делать антенны на судне не просто. Это не дома, где все есть. Спасибо авиационным специалистам базы охраны лесов от пожара из Петрозаводска Михаилу Мелехову и Сергею Кулакову, которые принесли из своих запасов необходимые мне болты, шайбы и гайки М5.Учитывая сложность обстановки, постоянную работу вертолетов на стоянках установить антенны раньше и работать в эфире я не мог. Поэтому моя работа с борта судна началась лишь по завершению всех вертолетных работ. Для установки антенн мне выделили место на корме судна. Высота установки их над палубой составляла от 4 до 5 метров. Я закрепил антенны между ограждением вертолетной палубы и стойкой фонаря на корме у борта. Помогали мне в этом начальник рейса Арнольд Богданович Будрецкий. Он профессиональный полярник и необыкновенной души человек. Несмотря на 78 лет бодр и активен. Размещение антенн в этом месте было не лучшим вариантом, но иного выхода не было. После установки антенн я тщательно настроил их в резонанс на соответствующие диапазоны. В качестве прибора я использовал КСВ — метр в моем трансивере. Других приборов у меня просто не было. Полярники с интересом наблюдали за моей работой но, узнав от меня что это будут приемопередающие антенны некоторые всерьез обеспокоились за свое здоровье и в течении всего рейса старались на корме не находиться. Я познакомился с радистом судна Александром Смирновым. У него в радиорубке находился стенд на котором были размещены ЩСЛ- карточки полярных радистов. Все позывные были знакомы. Я подарил ему и свои ЩСЛ карточки. Александр не возражал против работы с судна моей любительской радиостанции на коротких волнах. Коротковолновая радиосвязь в настоящее время на судах практически не используются. Ее применяют для связи с полярными станциями и между судами, в основном в режиме SSB. Основной вид связи в наше время на море это спутниковая связь «Инмарсат». Вечером 28 марта после ужина я принес из каюты в химическую лабораторию ноутбук и модем PTC-IIex. Сделал все необходимые межблочные кабельные соединения и включил аппаратуру.

На частоте 7041.0 килогерц я установил соединение с PBBS ZS5S и через него получил доступ к электронной почте. Первым делом я посмотрел от кого мне пришли письма по электронной почте, и отправил свои. После этого я переключил трансивер в телеграфный режим, перестроился в телеграфный участок и в 21 44 UTC провел первую связь с UA6HCA. Начало работы с борта судна было положено. 31 марта наше судно вошло в порт Кейптаун. Погода стояла жаркая. Мы с интересом рассматривали город и снующих по пирсу людей. После снежного безмолвия Антарктиды такими приятными казались все звуки, доносившиеся из города и вид домов, деревьев и цветов. Два буксира пришвартовали наше судно недалеко от «Ватерфронт» – так называется торгово-развлекательный комплекс в Кейптауне.

Он является одним из самых больших подобных комплексов не только в Африке, но и в мире. Все с нетерпением ждали выхода на берег. На следующий день почти все пассажиры судна, в том числе и я, отправились на берег. Все было непривычно после Антарктиды. По аллеям и торговым залам Ватерфронта ходило огромное количество людей самых разных национальностей.

В парке играл национальный оркестр, особенно среди музыкантов выделялся их руководитель, виртуозно играющий на трубе. Их музыкальные композиции были оригинальны. Я уже слышал этих музыкантов в 2004 году, и мне доставило большое удовольствие увидеть их вновь. На площади возле часовой башни танцевал большой ансамбль негритянок в национальных одеждах.

В районе стадиона находился торговый рынок. Там продавали африканские сувениры. Основная масса полярников двинулась в данном направлении. Мы ходили по рынку и покупали сувениры для родных и близких. Русская речь была слышна отовсюду. Солнце палило нещадно, у многих обгорели руки и шеи. Около одного из павильонов я увидел незнакомого длинноволосого мужчину в шляпе. Он, отчаянно жестикулируя, пытаясь что-то объяснить чернокожей продавщице. Мы познакомились. Это был Анатолий Семенов, художник с яхты «Апостол Андрей». Яхта была пришвартована недалеко от нас в «ROYAL CAPE YAHT CLUB». Их яхта тоже шла в Россию и должна была 9 августа 2006 года пришвартоваться на набережной лейтенанта Шмидта в Санкт- Петербурге. Я подарил Анатолию свою ЩСЛ – карточку R1ANN. Интересные бывают в жизни встречи за тысячи километров от дома. Вечером я вернулся на судно. Около нашего судна уже был пришвартован огромный контейнеровоз с иностранным флагом. На его борту белой краской было написано его название: «ROTUMA» и порт приписки, а ниже были приварены электросваркой к борту большие русские буквы, закрашенные черной краской, и надпись: «ГЕОРГИЙ ТОВСТОНОГОВ» ЛЕНИНГРАД. Как-то тоскливо стало на душе – мы возвращались в реальный мир. Пятого апреля в ЮАР отмечали национальный праздник, и по этому поводу вечером в городе был устроен грандиозный салют. Все кто в это время были на судне, высыпали на верхнюю палубу и с большим удовольствием наблюдали это красочное зрелище. Часть полярников покинула судно, в основном это были прикомандированные на сезонные работы специалисты из других организаций, они полетят в Россию на самолете, нам же, работникам РАЭ предстояло еще долгое плавание. Отход судна был запланирован на 6 апреля. Буксиры вывели наше судно из порта, и оно двинулось в открытое море. На рейде находилось много судов. В отдалении со спущенными парусами одиноко дрейфовала яхта «Апостол Андрей». Видимо она испытывалась перед выходом в море. Я стоял на палубе, смотрел на нее, и был в искреннем восхищении за своих соотечественников. Осуществлять кругосветное путешествие на таком утлом суденышке по морям и океанам является настоящим подвигом. По сравнению с океанскими кораблями яхта была крошечной и беззащитной. Восьмого апреля я вновь установил антенны и продолжил работу в эфире.

До следующей остановки судна в порту Бремерхафен в Германии осталось 5420 морских миль. Стало слышно много американских, европейских и российских станций. Судно идет по Атлантическому океану в сторону экватора. Температура воздуха +25 градусов, а воды +26 градусов. Получил письмо по электронной почте от Павла RA3AD (теперь R2AD). Он писал, что мой друг Николай RV3FW женится, ждет меня в гости, и назначил это торжественное мероприятие на 7 мая. Вот это настоящий радиолюбитель! Мы учились в одном институте, работали вместе во многих соревнованиях и дружим более 30 лет. Работать в эфире с судна даже на простые антенны одно удовольствие. На море идеальные условия для распространения радиоволн. Слышны все континенты. Приятно было слышать четкую работу телеграфом Георгия Минькова UA3AV (SK). Он 50 лет назад был одним из операторов UA1KAE на станции Мирный в Антарктиде. Полярного радиста Николая Макарова UA3YH из города Обнинск. К сожалению, по эфиру я получал не только хорошие новости. Чадра JT1CO из Улан — Батора сообщил что умер мой старый друг Батор JT1BG. Последний раз мы виделись с ним осенью 2002 года, когда я был в Монголии и работал в эфире позывным JT1FHD. До сих пор у меня дома хранится небольшой монгольский настенный ковёр ручной работы, подаренный мне Батором во время моего визита к нему домой и десятки фотографий в моём фотоальбоме.. Жизнь идет своим чередом.

После выхода из Кейптауна мы установили на палубе бассейн с проточной морской водой и теперь с утра до вечера все в нем купаются и загорают лежа на трюмных люках. С верхней палубы, группа загорающих полярников была похожа на лежбище морских котиков. Температура воды в бассейне достигала + 31 градуса Цельсия. Рядом с судном видно огромное количество летающих рыб. Они выскакивали из воды на высоту до одного метра, испугавшись шума винтов, и как птицы стремительно летели над водой десятки метров. Попадались стаи дельфинов. Ночью 14 апреля наше судно пересекло экватор. На следующий день я работал в HOLY LAND contest. Эти соревнования с каждым годом набирают популярность. В апреле 2005 года я работал в данных соревнованиях из Антарктиды и занял первое место по континенту (как я в шутку говорил: первое место среди пингвинов). В этот раз я рассчитывал также быть первым, но теперь уже среди дельфинов, ведь ни у тех, ни у других нет трансиверов, и они не могли составить мне конкуренцию. (ХИ!) Работать в соревнованиях в этот раз было легче, чем из Антарктиды, я слышал израильские станции на нескольких диапазонах и очень громко. Ежедневно наше судно проходит по 320 -370 морских миль. Что – бы укладываться в график движения, ночью двигатели судна включаются на полную мощность, и тогда казалось, что ты находишься на столе вибростенда, а не на палубе. Мы шли по Атлантическому океану у берегов Африки. Вода была бирюзового цвета и очень чистая. Мы были не одиноки в океане. Все чаще нам встречаются грузовые и пассажирские пароходы, иногда до десятка судов шли с нами параллельным курсом. В этих местах очень интенсивное судоходство. Вечером 19 апреля мы прошли Канарские острова. Слева был виден остров Тенерифе со столицей Лас Пальма, а справа остров Санта Круз. Жизнь в этом уголке океана бурлила. Между островами сновали паромы и морские прогулочные катера, по улицам городов ездило много машин. Острова были расположены близко друг от друга. И все это знаменитые «Канары» – EA8, место которое любят посещать не только туристы, но и спортсмены коротковолновики, особенно на время крупных международных соревнований. По электронной почте Олег ZS1OIN выслал мне положение о дне активности полярных радистов, посвященных 50-й годовщине выхода в эфир первой советской антарктической радиостанции UA1KAE со станции Мирный который проводил журнал Радио. День активности был назначен на 22 апреля 2006 года. Ознакомившись с положением дня активности, я решил провести максимальное количество связей в этот день. Я не новичок в подобных соревнованиях и прекрасно сознавал, что мне будет тяжело конкурировать с российскими станциями, имеющих стационарные направленные антенны, выходные мощности, достигающей у некоторых 2-3 киловатт и возможность работы на 9 диапазонах. У меня же имелись антенны диполь, 300-400 ватт выходной мощности и я мог работать только на 4 диапазонах. Однако я был уверен, что мое местоположение, позывной R1ANN/MM , разрешение на который мне было выдано до 1 июня 2006 года, и активная работа в эфире – залог успеха. Я в корне не согласен с тем, что в днях активности можно работать «ни шатко – ни валко», это самые настоящие соревнования. Уж коли начал работать, да если твоя станция дает 3 очка для корреспондентов – будь добр, отработай достойно и не говори потом что я, дескать, мог бы и лучше результат показать, да прохождение было не то, да и жена отвлекала и т.п. Сейчас. Когда пишутся эти строки, уже обнародованы первые результаты дня активности в 12 номере журнала Радио за 2006 год, мне приятно сознавать что мои старания не пропали даром. В день активности наше судно находилось напротив берегов Испании. Эти места отличаются большими штормами на море. Так было и в этот раз. Вся моя аппаратура была привязана веревками к столу. В противном случае при качке она просто улетела бы на пол. Ровно в 20 UTC 21 апреля я начал работу в эфире. Средний темп моей работы составлял более 120 связей в час.

Кроме передачи рапорта я при каждой связи передавал координаты судна, необходимые многим для подтверждения больших квадратов. Наше судно болтало на волнах. Шторм разыгрался не на шутку. Стул, на котором я сидел, ползал по полу, а ноутбук приходилось держать рукой, и пальцы иногда не попадали по кнопкам клавиатуры. После окончания соревнований подняв ноутбук, что бы отнести его в каюту, я увидел лежащий на столе шуруп длиной 30 миллиметров. Оказалось, что от вибрации корпуса судна один из шурупов просто вывернулся из корпуса ноутбука. От шума винта, громадный вал которого проходил под полом, и работы двигателей судна (они были включены на максимальную мощность) сигналы станции с уровнем меньше 7 баллов я просто не разбирал хотя и слушал на наушники с амбушюрами. Полный «экстрим»! Тем не менее, до 05 30 UTC следующего дня на 40, 30 и 20 метровых диапазонах мне удалось провести 1140 связей. Под утро темп работы резко уменьшился, я выключил аппаратуру и ушел спать в каюту. Проснувшись через несколько часов я принял душ, пообедал и с новыми силами в 13 50 UTC продолжил работу в эфире. К концу дня активности мне удалось провести 1767 связей. Журнал украшали экзотические позывные: DQ35AGCW, YU7TESLA, UA3AV/UA1KAE, RN1NA/ANT, RA3ZZ/ANT и многие другие, а также позывные редких стран: XE, TU, HP. Было проведено много связей с QRP станциями северной и южной Америки, Европы. Много связей с морскими станциями. На следующий день по электронной почте я отправил отчет за день активности в журнал Радио. Утром 23 апреля по судовому радио объявили, что мы идем в проливе Ла-Манш. Вокруг был густой туман. Берега с трудом просматривались, но на них можно было различить силуэты движущихся автомобилей. Цвет воды изменился. Она была теперь зеленого цвета и не такая чистая. Мы подплыли к Европе. Все чаще работаю SSB. Это хорошая возможность для многих провести связь со мной другим видом работы, и тем кто работая на КВ диапазонах так и не удосужился выучить телеграф. Наше судно идет по северному морю. Все в тумане. Берегов не видно. Все чаще и чаще видны морские нефтяные платформы. Почти все они оборудованы вертолетными площадками. Когда туман рассеивается на берегах видно большое количество ветряных электростанций. Они в Европейских странах помогают решать энергетическую программу. На палубу садится много птиц. Видимо они отдыхают от напряженного полета. В эфире звучит много знакомых позывных. Работаю с Миккой OH2BAD и с Юккой OH2BR они два брата. У Юкки новый ЩТХ под Хельсинки, и видимо нет антенн на все диапазоны. Поэтому он мог работать только на диапазоне 80 метров. С помощью OH2BAD мы работаем CROSS BAND. Я передаю на диапазоне 40 метров, а слушаю Юкку на диапазоне 80 метров. Он же, передавая на диапазоне 80 метров, слушает меня на диапазоне 40 метров. Через некоторое время меня вызвал SM5OK. Ему 88 лет. Он сообщает мне, что еще в 1937 году работал с Эрнестом Кренкелем UPOL когда тот был на дрейфующей станции СП-1, а в 1996 году помогал Леониду Лабутину UA3CR ((SK) в его работе с ЗФИ. Вот уж поистине радиолюбительству все возрасты покорны! Ранним утром 26 апреля мы пришвартовались в Германии у причала STUCK TERMINAL в порту Бремерхафен.

Это город – порт на Северном море, родина знаменитого мореплавателя Ивана Крузенштерна. В честь него назван парусник « Крузенштерн», который достался нашей стране по репарации после второй мировой войны и его можно часто видеть в телевизионных передачах, посвященных юным нахимовцам. На одном из заводов города в 1986 году были изготовлены двигатели для нашего дизель электрохода. Бремерхафен не просто порт, а город кораблестроителей и отличных мастеров. Меня просто восхитила надпись на стене одного из шлюзов. Она гласила о том, что данный шлюз введен в эксплуатацию в 1896 году, он действует и сейчас и находится в отличном состоянии. В городе находится и немецкий арктический и антарктический институт, со специалистами которого мне приходилось встречаться в Антарктиде. Город был очень чистый и аккуратный. Много старых зданий было построено в готическом стиле. Немцы очень аккуратный народ. Они свято хранят историю своей страны. Около одного из пирсов установлена подводная лодка.

Она была изготовлена в апреле 1945 года на местных заводах. Ее подняли несколько лет назад и сделали в ней музей. На одной из парусных яхт, стоящих рядом, я увидал радиолюбительские антенны. Как оказалось, на ней была размещена одна из немецких клубных радиостанций. Несколько раз в месяц на ней собираются радиолюбители. Вечером 28 апреля на судно Академик Федоров приехал Доминик Веиел DL5EBE. Я заранее сообщил ему по электронной почте о времени нашего прихода в Бремерхафен. Мы были рады лично познакомиться друг с другом. Доминик прекрасный радиолюбитель и добрый человек. Он говорит на нескольких языках, в том числе и на русском. В первые же минуты своего появления Доминик сообщил мне, что руководство фирмы SCS приняло решение подарить мне PACTOR-Controller PTC-II ex который был передан фирмой мне в Антарктиду. По словам Доминика я был третьим радиолюбителем в мире, удостоившимся такого подарка. Стоимость данного контроллера составляет 800 евро. Я был очень рад и выразил свою благодарность немецкой фирме. На судне я показал Доминику химическую лабораторию, из помещения которой я работал, свою аппаратуру. Мы обменялись бейсболками, я получил бейсболку с надписью YAESU, а Доминик с надписью SCORPIONS. (По знаку Зодиака я скорпион). Доминик сделал несколько фотографий, и мы поехали в город где, хорошо провели вечер в одном из баров. Несколько часов мы много говорили о радиолюбительстве радиоэкспедициях, Арктике, Антарктике. Оказалось, что мы были родственными душами. Доминик так же как и я любитель путешествовать, работал в эфире из многих стран. Он является ЩСЛ менеджером: R1ANC, R0PA, R1AND, R1AND/A, VP8CTR, ZS7/ZS4AGA и многих других станций. Поздно ночью мы распрощались, я пошел на судно, а Доминик поехал домой в город Линген. 30 апреля наше судно, отшвартовавшись от причала, продолжило свой путь в Россию. Я повесил антенны и снова появился в эфире. Прохождение было хорошее. Провел связь с Романом RL3FM и уточнил время и место прибытия нашего судна в Санкт — Петербург. Роман, Павел RZ3FR (теперь R2DX) и мой брат Андрей должны были приехать в Санкт – Петербург меня встречать. Полярники с нетерпением ждали прибытия домой. Ночью 1 мая наше судно проходило Датский мост. Я был наслышан об этом грандиозном сооружении. Длина моста составляет десятки километров. Его опоры установлены в море и также на многочисленных островах. Две высокие мачты определяют створ для прохода морских судов. Сам створ за несколько сотен метров обозначен буями и освещен многочисленными прожекторами. На большой высоте по мосту двигался нескончаемый поток легковых и грузовых автомобилей. В лучах прожекторов он имел сказочный вид. Мы поднялись на верхнюю палубу и рассматривали это творение рук человеческих. Наше судно медленно и величаво проходило под мостом. Подходило к завершению наше морское путешествие. Второго мая в 16 00 UTC я провел последнюю связь с DL5EBE на 30 метровом диапазоне, отправил всем друзьям по электронной почте сообщение о прекращении моей работы в эфире с борта судна. Потом выключил всю аппаратуру и стал ее упаковывать. Ночью 3 мая я перенес всю аппаратуру в свою каюту и снял с палубы антенны.

Через несколько часов наше судно медленно входило в порт Санкт Петербурга. По берегам канала стояли встречающие нас люди, некоторые из них были с транспарантами, на которых были начертаны приветственные лозунги. Нас ждали. Через некоторое время, два буксира натружено пыхтя, пришвартовали наше судно к причалу судоремонтного завода Канонерка.

У его проходной стояла толпа встречающих. В самых неожиданных местах по пути следования судна были установлены телевизионные камеры и операторы снимали прибытие на Родину участников 50-й Российской антарктической экспедиции. На самом причале лежали горы металлолома и работали подъемные краны. Полярники, разглядев в толпе своих родственников, начинали с ними перекрикиваться. Многие включили сотовые телефоны. Гвалт стоял неимоверный, заглушая подчас шум, производимый работающей техникой. Пограничники и сотрудники таможни поднялись на борт и приступили к выполнению своих обязанностей. Мы ушли в свои каюты и сидели в долгом ожидании. Только поздно вечером все формальности были соблюдены, и огромная толпа встречающих ринулась по трапу на судно. Я увидел своих друзей и брата. Они приехали на машине «Додж Мини–Вэн» принадлежавшей RZ3FR (теперь R2DX). На обыкновенной легковой машине мои вещи просто бы не уместились.

Я показал ребятам судно, помещение химической лаборатории, свою каюту. Мы сделали несколько фотоснимков, взяли все мои вещи и пошли к автомашине. Загрузив ее полностью, в 23 30 мы тронулись в путь. Мне не верилось, что я уже на родине и еду к себе домой в Пушкино под Москвой. Была весна. Природа оживала. Пели птицы. Это было современное «Путешествие из Петербурга в Москву», только радиолюбительское. Шоссе было пустынно. За рулем сидел Павел.

Мы ехали всю ночь, делая редкие остановки. Рано утром 4 мая 2006 года в 8 часов наш автомобиль остановился у моего дома. Мы разгрузили автомашину, занесли вещи в дом, где меня давно ожидали мои любимые жена и дочь. Я их обнял и крепко поцеловал. Антарктическая одиссея успешно завершилась.

Заканчивая свой рассказ, мне хотелось бы выразить огромнейшую благодарность любимым жене Зое и дочке Зое, которые во время моего длительного отсутствия стойко переносили все тяготы жизни в частном доме. Друзьям полярникам Анатолию Кальсину, Вадиму Титову за их безотказную помощь во время зимовки. Моим друзьям радиолюбителям, которые поддерживали меня на протяжении всей зимовки: RZ3FR (теперь R2DX)., RL3FM, DL5EBE, W3UA, RA3AD (теперь R2AD), RU3DG, UA3DK, RZ3AV, 9H1ZA (теперь R3VO), ZS1OIN и многим другим, а особенно моему ЩСЛ-менеджеру Дмитрию Цыплакову RZ3DJ, благодаря титанич т еской работе которого решился основной вопрос изготовления и рассылки ЩСЛ – карточек по окончанию экспедиции. За время работы из Антарктиды мной было проведено почти 37 тысяч связей, с дизель электрохода «Академик Федоров» около 7 тысяч связей и более 1200 связей из Кейптауна.

      

     

     

Изготовление и оплата рассылки ЩСЛ карточек осуществлялась за счет моих личных средств.

В статье использованы фотографии автора, участников 50 российской экспедиции, моих друзей радиолюбителей.

До встречи в эфире! 73! Владимир Банишевский R3HD г. Пушкино, Московская область.

P.S. Осенью 2006 года на конференции СРР в Домодедово клубом «Русский Робинзон» радиоэкспедиция была признана лучшей в номинации «Антарктический Робинзон 2005 года» и мне торжественно вручили прекрасную плакетку, выполненную из натурального дерева.

Часть I   |   Часть II   |   Часть III